Ну интересно, допустим, так. Но тогда надо заодно уничтожить и Индию, и множество других азиатских стран, где недостаток ресурсов и избыток населения порождает ещё более ужасные и отвратительные условия, чем в ГУЛАГе. Да что Индию! Давайте заодно устроим ядерный или какой-нибудь там другой холокост Франции - за то, как содержала преступников в своих тюрьмах до недавнего времени.
Есть такая автобиографическая книга "Поймай меня если сможешь" - по ней еще фильм с Леонардо диКаприо вышел. Так в самой книге автор описывает, как он жил во французской тюрьме. Хуже, чем в Гулаге. Потому что в Гулагах люди по 20 лет мотали, имея фиксированную пайку, а он через 6 месяцев чуть не умер от истощения. При этом он не был врагом народа, не убивал, не насиловал, просто немножечко подделывал чеки и другие красивые бумажки.
Так что у нас налицо дилемма - "или признать все страны недостойными существования из-за наличия ужасных тюрем, или смириться с этим". Вот в таком аспекте текут мысли. Я когда читал про тюрьму в "Шантараме" - чуть по потолку не начал бегать. Да, можно допустить, что автор преувеличил, как и тот американский мошенник, которого мучали во французской тюрьме. Но тогда надо сказать B и для всех авторов, довести мысль до логического конца.
Впрочем, глядя на то, как живут люди на свободе в какой-то стране, можно примерно прикинуть, как живут они и в тюрьме. У меня нет особых претензий к "Колымским рассказам" Шаламова, особенно к началу, где идет чистое описание схваток человека с морозом, голодом и тяжелой физической работой. Потому что я вырос в Сибири, вырос на стройке, где был тяжелый труд и слабый завоз, вырос недалеко от полюса холода. И я прекрасно понимаю, что зима и тяжелый труд в Сибири - убивают. Особенно при недостатке ресурсов. А в тюрьмах у сидельцев всегда меньше ресурсов, намного меньше, особенно в 30-е годы, когда жировая прослойка государства была такой тоненькой, что греться в ней мог только ограниченный слой руководителей, академиков, писателей и других лиц, приближенных к раздатчикам.
То же самое о "Шантараме" - ну не может тюрьма быть лучше, чем жизнь в трущобе. Элементарно нет ресурсов, а людей очень много.
=================== Начало цитаты
Помещение для заключенных за раздвижной решеткой на втором этаже полицейского участка Колабы состояло из четырех камер, выходивших в общий коридор. С другой стороны коридора находились окна, забранные сеткой с мелкими ячейками, сквозь которую был виден четырехугольный двор. На первом этаже тоже были камеры. В одной из них довелось сидеть медведю Кано. Но вообще-то нижние камеры предназначались для временных заключенных, которых задерживали на одну-две ночи. Тех же, кто должен был пробыть здесь неделю или больше, отводили или затаскивали, как меня, на второй этаж и бросали в один из приемных покоев преисподней.
Камеры не запирались, вход в них представлял собой открытую арку чуть шире обычных дверей. Размер камер составлял примерно три на три метра. В коридоре длиной около шестнадцати метров могли разойтись два человека, касаясь друг друга плечами. В конце коридора находился писсуар и рядом дырка в полу, над которой садились на корточки. Над писсуаром в стену был вмонтирован водопроводный кран для питья и умывания.
Сорок человек разместились бы в четырех камерах и коридоре с более или менее приемлемым неудобством. Проснувшись после первой ночи за решеткой, я выяснил, что здесь содержится двести сорок человек. Это был улей, муравейник, кишащая масса притиснутых друг к другу людей. В туалете ты по щиколотки увязал в экскрементах. Из переполненного писсуара вытекала моча. Вонь от этого болота разносилась по коридору. В густом влажном воздухе стоял гул разговоров, шепотов, стонов, жалоб и криков, которые время от времени перекрывал отчаянный вопль человека, сошедшего с ума. Я пробыл в этом месте три недели.
В первой из четырех камер, где я провел первую ночь, было всего пятнадцать заключенных. Туалетная вонь сюда почти не доходила; здесь хватало места, чтобы лечь. Люди, находившиеся в этой камере, были богаты — по крайней мере, были в состоянии заплатить полицейским за то, чтобы те избивали всякого, кто попытался бы вселиться к ним без приглашения. Камеру называли «Тадж-Махал», а ее обитателей — пандрах кумар, «пятнадцать принцев».
Во второй камере содержались двадцать пять человек; все они были преступниками, имевшими за плечами хотя бы один срок отсидки и готовыми безжалостно сражаться с теми, кто посягнет на их территорию. Эта камера была известна как чор махал, «приют воров», а заключенные именовались, как и прокаженные Ранджита, кала топи, «черные шляпы», потому что воры, содержавшиеся в знаменитой тюрьме на Артур-Роуд, были обязаны носить черные шляпы.
В третью камеру было втиснуто сорок человек, которые сидели плечом к плечу вдоль стен и по очереди спали на остававшемся в середине свободном пространстве. Они были не столь свирепы, как обитатели второй камеры, но полны решимости отстаивать свое место у стены, когда на него претендовали вновь поступившие заключенные. Если новичок оказывался сильнее, ему удавалось изгнать из камеры одного из заключенных, и их общее количество оставалось практически неизменным. Поэтому камера носила название чалис махал, «приют сорока».
Четвертая камера называлась на тюремном жаргоне дукх махал, «приют страдальцев», но многие предпочитали название, данное ей полицейскими: «камера разоблачения». Новичок, которого бросали за решетку, зачастую сначала пытался устроиться в первой камере. Тут же все пятнадцать заключенных поднимались на ноги и вместе с несколькими раболепствовавшими перед ними обитателями коридора начинали выталкивать самозванца, крича: «Следующая камера! Следующая камера, ублюдок!» Не в силах сопротивляться их напору, человек хотел зайти во вторую камеру. Если никто из содержавшихся здесь не знал его, он получал затрещину от заключенного, находившегося ближе всех ко входу, и указание: «Следующая камера, подонок!» Уже порядком струхнувший человек пробовал вселиться в третью камеру, но там его тоже сразу начинали избивать с криком: «Следующая камера, скотина!» Когда он добирался до последней камеры, ее постояльцы сердечно приветствовали его, как долгожданного гостя: «Заходи, друг! Заходи, браток!»
Если он имел глупость зайти, пятьдесят или шестьдесят человек, втиснутых в эту зловонную клетушку, не только избивали его, но и раздевали догола. Его одежда распределялась среди старожилов согласно списку нуждающихся, составленному в соответствии с установленной здесь иерархией. Все складки и углубления его тела тщательно обыскивались в поисках каких-либо ценностей. Если таковые имелись, они переходили во владение «короля» камеры. Во время моего пребывания в участке «королем» здесь был гориллоподобный детина, чья голова врастала прямо в плечи, а волосы спереди начинались в каком-нибудь сантиметре от сросшихся бровей. Новичку выдавали в качестве одежды грязные тряпки, от которых отказывались те, кто присваивал его одежду. Ему предоставлялись две возможности: поселиться в коридоре, до отказа набитом сотней заключенных, и самостоятельно заботиться о своем выживании или присоединиться к банде грабителей и ждать своей очереди раздеть невезучего новичка. За три недели, что я там пробыл, лишь один человек из пяти новоприбывших и обобранных в четвертой камере выбирал второй вариант.
Даже в коридоре был установлен свой порядок и происходила борьба за жизненное пространство. Ценились места поближе ко входу и подальше от туалета. Но даже в этом загаженном тупике, среди дерьма, люди дрались за место, где дерьма было поменьше.
Тем, кто оказывался в самом конце коридора, приходилось стоять по щиколотку в вонючей жиже, не присаживаясь ни днем, ни ночью. В конце концов они не выдерживали и падали замертво. При мне один из них умер прямо в коридоре, а еще нескольких вынесли в таком состоянии, что вряд ли можно было вернуть их к жизни. Остальные впадали в состояние полубезумной ярости, необходимой, чтобы сражаться с соседями день за днем, час за часом и минута за минутой с целью переместиться в брюхе этой железобетонной анаконды поближе к тому месту, где можно было бы хотя бы стоять спокойно и ожидать момента, когда зверь выплюнет их остатки теми же стальными челюстями, которые поглотили их жизнь.
=================== конец цитаты
Ещё одну мысль прошу внести в список:
- Лучше выживать в бедной, но малонаселенной стране, чем в такой же бедной, но перенаселённой.
Потому что у нас тут хотя бы земля есть. Земли так много, что если все достало - можно свалить на любую из великих рек, понять, как пережить зиму, и жить там, питаясь рыбой круглый год (интересующихся отсылаю к документальному фильму "Счастливые люди"). Я сначала написал - "сибирских", потом подумал, что из-за системного похудения деревень пустынные, но рыбные места можно найти и поближе. Так что вы там сами смотрите, по обстоятельствам.
Очень, очень хорошая и сильная книга.
Но давайте поговорим о более интересном, а то всё ад да ад. Вот интересный момент из романа - как возникли трущобы. Конкретно тот сегмент, в котором жил автор, начался с большой стройки - Мирового Торгового центра в Бомбее. Этот небоскрёб строили несколько лет. Рабочих на время строительства поселили рядом - дали землю "на время".
Рабочие поставили временные хижины из досок и листов фанеры, пластика и тд. Поскольку у них постоянный источник дохода на время работы, около рабочего посёлка быстро образовалось кольцо "обслуживающих точек" - магазины, лавочки, цирюльни. А за этим кольцом начало возникать уже самостийное строительство - приходили бродяги, приезжали родственники из деревни. По сути, возник целый город в 25 тысяч человек. Вот этот момент был интересным.
Далее, что ещё интересно. Автор "Шантарама" намекает много раз и в книге, и в интервью, что любая работа - это средство помощи беднякам. Что работа - это способ как-то выжить, а для некоторых и вырваться из абсолютной нищеты. Что рабочий с бейджиком - его даже полиция меньше таскает в тюрьму, потому что она видит, что за человеком кто-то стоит, какой-то "феодал" скажем прямо (я бы сравнивал порядки, описанные в книге, именно с феодальными).
А теперь вспомните про египетские пирамиды. Их часто критикуют как пример бесполезного труда. А что если это был просто способ разумного перераспределения благ из казны нуждающимся? Есть же вполне уверенная теория, что строили пирамиды в Египте не рабы, а люди на окладе и пайке.
И когда я читал все эти прелести про строительство в Бомбее, про ужасающую вонючую нищету и беспросветный мрак там, на дне Индии, я не раз думал, о том, что
БОЛЬШИЕ СТРОЙКИ - СПОСОБ УЛУЧШИТЬ ЖИЗНЬ БЕЗ РЕВОЛЮЦИЙ
Хотя бы за счёт зарплаты, как в случае с пирамидами.
Фотографии из бомбейских трущоб - от pole-voli. Там еще есть фото, целый репортаж, только современный. И он не имеет ничего общего с высказанным выше, кроме жизни в индийских трущобах.
теги: #совсемВонючаяИндия, #пирамиды, #дикаяЭтнография